Отличники. От других… - Влад Касторный

1

Это был ещё один год, когда с мамой и сестрой мы выехали на Черное море, в пионерский лагерь. Я закончил седьмой класс, и, строго говоря, давно не считался пионером. Для мамы это была часть ее работы с детьми, а для нас с сестрой – что-то типа Дома отдыха, с условием выполнения местных правил и распорядка дня. Учеба в школе была для меня не очень сложной. Я дружил с одноклассниками, некоторых из которых знал с детства по играм во дворе. Но от продолжительного общения немного уставал, и, если после уроков те собирались компаниями играть в футбол, я стремился домой, где предвкушал встречу с героями очередной интересной книги, которую читал. Я был клиентом как минимум трех детских библиотек, в которых перечитал, помимо книг, рекомендованных школьникам заботливым Министерством образования СССР, многие другие, не «предписанные» вниманию подростков.

Лагерь, по традиции, был для меня обязанностью. Я наизусть знал все, что может там произойти, какие будут экскурсии, развлечения. Может быть, за исключением настоящей военизированной игры «Зарница», которая устраивалась для старших ребят. И мне в этот раз довелось побегать с ними по холмистым, заросшим кустарником лугам в зеленой, похожей на военную, форме, с деревянной копией автомата Калашникова. На поле звучали даже настоящие взрывы с дымом. После одной из перебежек в атаке, я упал на землю, и метрах в трех от меня такой взрыв прогремел! Приподняв голову, чтобы оглядеться, увидел взрослого человека в военной полевой форме и в каске, который сидел в замаскированном кустами окопе и махал рукой, чтобы я отползал в сторону. Эта игра увлекала, особенно когда, представляя себя партизаном, я скрывался в окопах и в зарослях, где наелся ежевики и орехов с кустов лещины. Потом я узнал, что устроители «Зарницы» пригласили пограничников из военной части для организации этих самых взрывов, окопов, холостых выстрелов, сигналов ракетниц и прочих атрибутов настоящего боя.

Я научился сносно плавать и мог заплывать к буйкам, и даже за них, чего вожатые не одобряли. От санкций в виде запрета купания до самого отъезда домой меня спасала протекция мамы. В этот раз, нырнув однажды к яркому, усыпанному разноцветными камнями, залитому солнечными зайчиками дну, я нашел в песке позеленевшую от времени большую медную монету 5 копеек 1868 года с полу-истертым царским двуглавым орлом на реверсе. Правда, я очень завидовал сестре, которая умудрилась в том же месте найти абсолютно неповрежденную монету в 3 копейки 1893 года. Но, по большей части, среди моих трофеев оказывались полупрозрачные камешки, ракушки и камни с отверстиями, которые почему-то называют «куриные боги».

В один из дней, была отличная погода, я загорал на пляже и читал книжку про Робинзона Крузо. Все пошли купаться, и я поплыл к буйкам, чтобы выбраться из окружения визжащих и барахтающихся на мелководье, как косяк сельди в трале, ребят, чтобы посмотреть на красоты морского дна через стекло маски. Эта новая игрушка позволяла мне видеть подводный мир, как в иллюминаторе «Наутилуса», при этом, соленая вода не попадала в глаза и в нос. Меня обогнала девочка. Я обратил внимание на то, как она красиво плывет кролем, правильно, как пловцы на олимпиаде, что недавно показывали по телевизору. Где-то в глубине души мелькнула досада от того, что сам так не могу, правильно и красиво. Она доплыла до буйка, отдохнула минутку, обняв его красный бок, и откинув со лба мокрые волосы, посмотрела на меня. Чувство неуверенности охватило меня от прямого взгляда ее зеленых глаз. Симпатичное лицо с небольшим вздернутым носиком раскраснелось, и было покрыто капельками воды. Она улыбалась. Мне улыбалась!

– Привет, Мальчик! А можно, я с твоей маской поныряю? – услышал я неожиданно мелодичный голос.

Я стащил с лица и протянул ей свою игрушку:

– Привет! А как тебя зовут?

– Маша, – ответила русалка, и озорно взглянув на меня из-за стекла маски, нырнула на глубину. Потом вынырнула через минуту за моей спиной и крикнула: «Спасибо, Мальчик!», а когда я обернулся – на поверхности воды были только круги и мелкие пузырьки. Я поплыл к буйку и, обняв его, повис, глядя под воду, где на большом валуне косы ярко-зеленых водорослей, шевелились в прибое, а среди них на песке сверкали белые ракушки и осколки мрамора. Пока наблюдал за стайкой рыбок, вернулась Маша, так же неожиданно, как и исчезла, и, ухватившись рукой за бочонок буя, свободной сняла маску, протягивая мне. Задорные огоньки в ее зеленых глазах играли с солнечными зайчиками, отразившимися от волн моря.

– Здорово! – С восторгом крикнула она, отдышавшись. – А как тебя зовут, Мальчик?

Я назвал свое имя, потому что надоело, что она зовет меня все время Мальчиком.

– Вот и познакомились. – Сказала она. – Очень приятно!

– А, ты красиво плаваешь, Маша!

– Спасибо! Это меня папа научил. Мы с ним каждое лето приезжаем на море. Здесь классно, правда?

– Да, мне тоже нравится. Такие красивые горы, теплое море! Люблю походы и экскурсии. Правда, в пионерском лагере, где я живу, бывает скучно. И всякие линейки, зарядки, а особенно тихий час после обеда – не люблю.

– А, я бы хотела в лагерь попасть. Играть вместе со сверстниками – это ведь весело! Много друзей!

– С папой бы, с удовольствием на море отдыхал «дикарями» вместо лагеря. – Задумчиво ответил я ей – Он придумывает столько интересных игр! Но, обычно всегда работает. Я с ним только по вечерам общаюсь.

– Мой папа очень добрый и тоже любит со мной заниматься. Он находит мне интересные книжки, и я читаю их запоем, даже по ночам, пока не закончу. Не могу заснуть, пока не пойму, что будет с героями. Давай, наперегонки?

– Давай, – сказал я и что есть силы, поплыл к берегу, с шумом разбрасывая вокруг себя тучи брызг.

С сожалением, я увидел, как Маша уплыла далеко вперед, а когда вернулась, я мысленно похвалил себя за то, что заранее надел маску, и она не видит, как я покраснел.

– От тебя брызги, как от моторной лодки, Влад. Плавать нужно аккуратно, не тратить силы на разбивание воды руками. Посмотри, моя рука входит в воду не с ударом, а плавно, и с силой греби ладошкой, когда она окажется под водой.– Пояснила она и грациозно показала мне замедленные движения пловца кролем. – Понял?

Я попробовал сделать несколько гребков – получилось, но как у робота. Рука, выскочив из воды вверх, по инерции ударяла по поверхности моря, и на гребок размаха уже не оставалось.

– Стоящий секрет! Я потренируюсь.

– Ноги держи ровно вытянутыми и перебирай ими, лежа на воде. А голову поворачивай в сторону руки, которая остается сзади. Так вода не так будет попадать в лицо, и ты сможешь быстрее плыть, – продолжала веселым голосом моя новая подруга.

– Спасибо, Маш. Попробую! – крикнул я, отплевываясь от воды.

И поплыл на спине, перебирая ногами. Так у меня получалось более-менее быстро плыть и одновременно отдыхать на воде.

Новая знакомая плавала вокруг меня, наслаждаясь морем и время от времени, поворачивая голову с развевающимся в воде шлейфом длинных волос, хитро поглядывала на меня. Маска явно мешала. Я начал боком «подрабатывать» к берегу, имитируя длинную баржу, и тоже поглядывал на нее, как бы через иллюминатор. А потом смех разобрал меня. Мы резвились на мелководье, ныряли за цветными камушками и болтали о том – сём, шутили. Было легко и весело разговаривать практически с незнакомой девушкой. Я не заметил у нее и тени снисходительности или высокомерия, которые раньше зачастую испытывал на себе при общении с другими сверстницами. Я доплыл до мелководья, встал на заросший водорослями скользкий валун и рассмеялся, должно быть, так заразительно, что она тоже засмеялась звонким заливистым смехом. Она тоже подплыла к валуну и на минутку забралась на него, но поскользнулась и погрузилась в воду, попутно столкнув меня с мели.

– Давай на берег, Владик? – спросила Маша сквозь смех.

– Поплыли, – согласился я, почувствовав, что мне тоже надоело купаться.

– Поможешь немножко? – спросила она, когда мы, барахтаясь, подплыли к самому берегу, и мелкая разноцветная галька уже шуршала, увлекаемая прибоем, мешая плыть.

– Конечно, – согласился я, не успев осмыслить, чем собственно нужно помочь.

Мы встали на ноги одновременно, и она тяжело оперлась на мое плечо, отбрасывая с лица рукой мокрые волосы, шлепнувшие меня по спине. Меня пронзило острое незнакомое чувство, смешавшееся тут же с острой жалостью к девушке. Я увидел, что правая нога ее не имела ступни. Голень заканчивалась сантиметрах в тридцати от земли, и девушка вынуждена была сохранять равновесие на левой ноге, чтобы стоять прямо. Надо сказать, что делала она это ловко и даже грациозно. Я увидел в ее посерьезневших глазах беспокойство, впрочем, быстро сменившееся уверенностью.